Около 15 лет назад три южноазиатские страны пережили политические перемены. В 2008 году Непал стал федеративной республикой, положив конец 250-летней монархии. Бангладеш восстановила свой статус многопартийной демократии после двухлетнего перерыва. В 2009 году на Шри-Ланке закончилась 26-летняя гражданская война. Однако оптимизм, вызванный этими событиями, был недолгим, и для властей во всех трех странах стали характерны коррупция, непотизм и безнаказанность в различных формах, что привело к недовольству гражданского населения, беспорядкам и, в конечном итоге, к смещению правительств, находившихся у власти. 

После протестов, организованных поколением Z в Непале в начале сентября 2025 года, премьер-министр К. П. Шарма Оли был вынужден уйти в отставку. В прошлом году Шейх Хасина, премьер-министр Бангладеш, столкнулась с аналогичной судьбой и в августе 2024 года нашла убежище в Индии. В 2022 году президент Шри-Ланки Готабая Раджапакса бежал из страны после штурма президентского дворца. 

Во всех трех странах протесты возглавляли молодые люди, особенно студенты. Во всех трех случаях протесты начались мирно и были связаны с конкретными проблемами, но после жестких мер со стороны правительств они переросли в массовые выступления, что привело к достаточно неожиданному падению правящих режимов. Все три движения объединяет не только отрицание сложившегося политического статус-кво, но и отсутствие четкого плана на будущее. 

Почему молодежь Южной Азии выходит на улицы, протестуя против своих правительств? Самый простой ответ – отсутствие экономических возможностей для развития, нищета и безысходность. По данным Всемирного банка, высокий уровень рождаемости в Южной Азии в прошлом – даже несмотря на его снижение в последнее время – привел к «взрывному росту численности молодежи», самому значительному в истории региона. 

К примеру, средний возраст населения Бангладеш составляет 25,7 года. Реальная жизнь большого числа молодых людей, которые были движущей силой прошлогодней революции, была далека от прошлого, особенно от времен войны за освобождение Бангладеш в 1971 году. Движение молодежи, так называемое движение за реформу квот, было проявлением разочарования молодежи в связи с укоренившейся коррупцией и несправедливостью. Одним из основных требований представителей движения была 30-процентная квота мест для потомков борцов за свободу, включая их внуков. 

Бангладеш, которую бывший госсекретарь США Генри Киссинджер когда-то назвал «безнадежным случаем», демонстрировала определенные успехи, однако ее социальный прогресс был неустойчивым, экономика поддерживалась доходами от экспорта и денежными переводами от рабочих за рубежом. В 2023 году 19% бангладешцев в возрасте от 15 до 29 лет были классифицированы как не занятые, не получающие образования и не проходящие профессиональную подготовку, а более восьми миллионов молодых людей были безработными. 

Шри-Ланка, как и Бангладеш, страдала от династической политики, при которой семья Раджапакса рассматривала страну как свое личное владение. Влиятельный пост президента с 2005 по 2015 год занимал Махинда Раджапакса, а с 2019 по 2022 год — его брат Готабая, при этом Махинда был премьер-министром. Средний возраст населения в Шри-Ланке составляет 33,3 года, и возрастной состав населения страны отразился в широком участии молодежи в протестах Арагалая, которые привели к падению Раджапакс. Причина – бедственное положение населения. После окончания гражданской войны Шри-Ланка оказалась в зависимости от внешнего долга, а в апреле 2022 года стала первой страной в Азиатско-Тихоокеанском регионе, объявившей дефолт по суверенному долгу в XXI веке. 

Средний возраст населения Непала составляет 25,3 года, что даже ниже, чем в Бангладеш. Из-за отсутствия экономических возможностей в стране большинство молодых людей в поисках работы вынуждены уезжать за границу. Экономика страны в значительной степени зависит от миграции рабочей силы, а денежные переводы составляют 30% его ВВП. В 2022-2023 финансовом году почти 750 000 непальцев уехали на заработки за границу — это огромное число для страны с населением около 30 миллионов человек. Таким образом, и здесь кризис назревал задолго до протестов сентября 2025 года. 

В отличие от «серых носорогов» — экономических событий в Непале, Бангладеш и Шри-Ланке, которые были заметны издалека, но игнорировались до тех пор, пока не наступила катастрофа, — в каждой из этих стран произошло свое собственное, непредсказуемое политическое событие, которое вызвало кризис. Тем не менее, все три страны имели некоторые общие политические черты, которые способствовали массовым волнениям.

Все три страны, по западной оценке, классифицируются как «частично свободные». Бангладеш и Непал были классифицированы как «гибридные режимы», а Шри-Ланка — как «несовершенная демократия». 

Общей темой для всех трех стран было недовольство представительной демократией и избирательной политикой. После 2008 года Бангладеш постепенно скатилась к авторитаризму. В Непале выборы не предлагали значимого выбора. В Шри-Ланке громоотводом стало династическое господство Раджапаксов. Существуют также политические процессы, происходящие за пределами избирательных структур и систем. 

Открытие экономик Непала и Бангладеш около четырех десятилетий назад также проложило путь для неправительственных организаций (НПО). Предоставление иностранной помощи чаще всего зависело от НПО, чем от правительств. В Бангладеш такие НПО, как BRAC, Grameen и Proshika функционировали как «параллельное государство». Это привело к созданию «государства франшизы» — государства без граждан, где НПО заменяют правительство в предоставлении услуг и разрушают взаимосвязь между государством и гражданами. 

В Непале, Бангладеш и Шри-Ланке люди долгое время жили надеждой на улучшение экономического положения своих стран, закрывая глаза на «выкрутасы» властей. Однако, когда политическая элита трех стран не смогла выполнить экономическую часть своих обещаний, она оказалась под все большим давлением со стороны населения. Протесты в Шри-Ланке, Бангладеш и Непале показывают, что разочарованное население и в первую очередь молодежь может превратиться в коллективную силу, способную смести даже самые укоренившиеся режимы. Урок для авторитарных правителей и неэффективных режимов во всем регионе ясен: репрессии могут задержать сопротивление граждан, но не могут предотвратить его навсегда.