Два человека, которые начали свой путь как боевики в Ираке, теперь решают будущее Сирии. Нынешний президент Ахмад аль-Шараа начал свою карьеру в Анбаре, а курдский лидер Мазлум Абди — в Иракском Курдистане. Оба вернулись в Сирию в 2011 году, чтобы возглавить свои движения. Сегодня аль-Шараа правит в Дамаске, а Абди управляет северо-востоком страны. Сохранение единства Сирии может зависеть от того, найдут ли эти два лидера общий язык, что будет нелегкой задачей.

С точки зрения курдов, политика новых властей в Дамаске, которую разделяют исламисты, салафиты и баасисты, нацелена на централизацию. В дни после падения Асада в районе плотины Тишрин на Евфрате разгорелись ожесточенные бои между протурецкими группировками и курдскими Сирийскими демократическими силами (СДС). Во время одного из многих экстренных совещаний, проведенных в тот период курдскими лидерами, они пришли к выводу, что это будет последней попыткой Анкары разгромить СДС и что любая дальнейшая война будет нарушать формирующуюся международную красную черту против вторжений в курдские районы на северо-востоке.

Непосредственным результатом той ситуации стал компромисс. СДС отказались от контроля над городом Манбидж, который они освободили от запрещенной в РФ группировки «Исламское государство» в 2016 году, но сохранили свои позиции к западу от Евфрата. Это привело к подписанию 10 марта 2025 года соглашения между аль-Шараа и Абди. Однако соглашение столкнулось с внутренней курдской оппозицией. Тем не менее изначально соглашение заложило основу для политического взаимодействия. Курдская фракция обязалась не использовать свою самоуправление на северо-востоке в качестве базы для более широкого альянса, противостоящего аль-Шараа. Было также признано, что СДС необходимо реформировать, чтобы они в большей степени отражали интересы местного населения.

Понимание между СДС и Дамаском рухнуло вскоре после его подписания. Дамаск выпустил конституционную декларацию, которая игнорировала фундаментальные аспекты соглашения от 10 марта, в первую очередь, это - признание прав курдов. Этот шаг Дамаска полностью изменил ситуацию: из многообещающего взаимопонимания она переросла в напряженность и эскалацию. То, что изначально рассматривалось курдами как компромисс, быстро стало восприниматься как ловушка. Дамаск переосмыслил соглашение как требование капитуляции и роспуска СДС до конца года.

Обстановка усугубилась серией пренебрежительных действий по отношению к курдам. Они были исключены из конференции по празднованию победы 29 января, когда командиры всех вооруженных групп собрались, чтобы утвердить аль-Шараа в качестве президента. Они также не были представлены в избирательной комиссии и кабинете министров. Это привело курдов к убеждению, что от Дамаска не следует ожидать никаких реальных изменений.

Провал наступления в середине июля на Сувейду, когда правительство пыталось установить контроль над провинцией с друзским большинством, продемонстрировал неспособность Дамаска силой подчинить себе остальную часть страны. До событий в Сувейде курды стояли перед жестким выбором: война или капитуляция перед требованиями правительства Дамаска. Неудачное наступление изменило ситуацию и предотвратило новую гражданскую войну на востоке страны.

В настоящее время ведутся переговоры о подчинении СДС министерству обороны, хотя курды предпочитают термин «присоединение» термину «интеграция». Вместо роспуска СДС и его непосредственной интеграции в сирийскую армию курды предлагают включить их три дивизии в новый военный совет, который будет подчиняться непосредственно сирийскому Генеральному штабу в Дамаске.

Военный конфликт будет катастрофическим для Сирии независимо от политических результатов. СДС превратится в революционную оппозицию, нацеленную на свержение правительства Дамаска с использованием всех необходимых средств, в том числе, возможно, с поддержкой друзов и алавитских сепаратистов. Возможность для диалога с курдами все еще существует, но она быстро сокращается. Дамаск, похоже, разрывается между двумя видениями: одно, находящееся под влиянием Турции, нацелено на объединение Сирии под единым, ориентированным на Турцию, правлением, а другое, сформированное под влиянием стран Персидского залива, отдает приоритет стабильному союзу внутри сирийского общества.

Курды предпочитают соглашение о единстве, которое соответствует позиции стран Персидского залива. Руководство Дамаска действует исходя из убеждения, что оно является единственной легитимной властью, а вся власть сосредоточена в столице: «Кто правит Дамаском, тот правит Сирией». Однако такая точка зрения не учитывает давнюю неспособность центрального правительства достичь национального консенсуса. В противном случае, как стремятся показать курды и друзы, тот, кто правит Дамаском, будет править только Дамаском.

Основная проблема Сирии лежит глубже, чем децентрализация или форма правления. Она затрагивает само существование и характер государства. Для таких групп, как курды и друзы, существующая структура правительства воспринимается как жесткая и предвзятая. Нынешний кризис с курдами, отражающий подход баасистов, особенно ироничен, учитывая салафито-джихадистские корни нового правительства. Его подход к курдскому вопросу является продолжением наследия панарабских националистических программ, которые доминировали в стране в течение последних нескольких десятилетий.

Стремление курдов, друзов и алавитов к самоуправлению продолжает давнюю традицию сопротивления авторитарным тенденциям Дамаска, сложившуюся еще со времен французского мандата. Нынешние разногласия в Сирии напоминают период раннего мандата, когда страна была раздроблена на алавитское государство, друзское государство и два более крупных государства, управляемых из Дамаска и Алеппо. В то время курды, сирийцы и армяне в Верхней Месопотамии (сегодняшняя зона СДС) изучали возможность создания общей политической структуры.

В 1928 году христиане были изгнаны из сирийского государства на том основании, что государство было исламским. То же самое произошло с курдами, потому что государство было арабским. Друзы, алавиты и исмаилиты были изгнаны, потому что «в государстве нет сект». Хотя французы вмешались и приостановили действие сирийской конституции, в конечном итоге они одобрили ее после того, как сирийская элита умиротворила их положением, признающим легитимность французского мандата.

Неоднократные попытки курдов создать плюралистическое образование в Верхней Месопотамии были сорваны французами. Стремясь стабилизировать ситуацию в Сирии, французы заключили соглашения с суннитской элитой в Дамаске и Алеппо. Эта элита затем систематически подавляла любые проявления плюрализма. В свое время, курды в 1941 году предложили 10 000 курдских бойцов в распоряжение Временного правительства Свободной Франции для борьбы с нацистами. Однако, по распространенной в народе байке один французский капитан ответил на это предложение весьма откровенно: «Что Франция выиграет от десяти тысяч безоружных курдов, если это только поднимет турецкие, иранские, иракские и сирийские войска на другую сторону?»

Сегодня в Сирии курдские политики и офицеры вновь находится на перепутье, стоя перед выбором между воспроизведением централизма и открытием новых возможностей для сплочения и единства. Будущее страны зависит от того, сможет ли Сирия преодолеть вековое наследие центра-периферии и, наконец, заключить общий пакт, который сможет просуществовать без разделения страны и создания внутренних врагов. Ради блага Сирии правильным выбором не может быть военная акция. Это должна быть плюрализм, закрепленный и защищенный конституционно и структурно.