2014 год, возможно, будет решающим для судьбы Афганистана. Планируемый вывод если не всего, то основной части иностранного военного контингента властно ставит вопрос о судьбе правительства Карзая, которое постоянно сталкивается с сохраняющими немалое влияние талибами. Сможет ли оно, опираясь главным образом на собственные силы, успешно противостоять их давлению, удастся ли ему достичь какого-либо компромисса с ними и на каких условиях — от этого зависит очень многое и отнюдь не только в Афганистане. Прежде всего, это касается Центральной и Южной Азии, частично Кавказа.

Ведь местные, апеллирующие к Исламу, экстремистские силы, включая международных террористов, выступают в Афганистане союзниками талибов. Сохранится ли этот союз в случае победы талибов? Не станут ли талибы, взяв власть или разделив её с Карзаем или его преемником, продолжать помогать своим прежним союзникам?

В прошлом территории современных Туркменистана, Узбекистана, Таджикистана, Киргизии и, частично, Казахстана входили в состав Бухарского эмирата, Хивинского и Кокандского ханств. Этнической базой первого служили надэтнические связи между различными кланами узбеков и таджиков, второго — узбеков и туркмен, третьего — узбеков и киргизов.

Идеологической силой, санкционирующей каждый из этих союзов, выступал ислам. Завоевание этих государственных образований Российской империей привело к ликвидации третьего, и серьёзному изменению границ первого и второго ханств.

Но сама санкционированная исламом основа местной государственности сохранилась. Смертельный удар по ней был нанесён в годы СССР. Территории, обладавшие прежде социально-политическим единством, разделили границы созданных на базе этнических групп новых государственных образований. Естественно, эти образования санкционировал не ислам, отражавший традиции местного общества, а марксистско-ленинская теория, в целом ему глубоко чуждая. Этническая определяющая, по замыслу коммунистических стратегов, была призвана как привязать Центральную Азию к единому тоталитарному государству, так и оказать революционное влияние на многонациональный Средний Восток. Особое место в этой стратегии отводилось Афганистану, где национальные меньшинства (прежде всего таджики) составляли чуть ли не половину его населения.

Экспансия талибов через бывшую советско-афганскую границу (даже чисто идеологическая) неизбежно активизирует в соседних с Афганистаном странах заложенную при их создании этническую определяющую в южном направлении. Поэтому стремление талибов к мирному сосуществованию со странами ШОС может быть искренним.

Естественно, что утверждение опирающихся главным образом на афганских пуштунов талибов в Кабуле или раздел ими в какой-либо форме власти с Карзаем или его преемником неизбежно осложнит положение Исламабада. Ведь движение талибов уже давно развивается по обе стороны непризнаваемой Афганистаном афгано-пакистанской границы. Таким образом, Пакистан, возможно, будет главным проигравшим в результате какой-либо формы прихода к власти талибов. Поэтому он, несмотря на свою поддержку талибов, жизненно заинтересован в такой структуре власти в Афганистане, при которой формально пуштунская власть в Центре либо останется таковой, либо будет уравновешиваться сильными непуштунскими автономиями, объективно препятствующими занятию Кабулом жёсткой позиции по пуштунскому вопросу. Ведь подобная позиция объективно снижала бы статус афганских непуштунов.

Именно такие соображения стоят за поддержкой Карзая со стороны прежних противников в «холодной войне» США, Запада в целом и России. Своё содействие ему оказывают такие разные страны как Индия, Саудовская Аравия и Пакистан. Особенно это касается центрально-азиатских Таджикистана и Узбекистана и южно-азиатского Пакистана. Ведь таджики и узбеки (особенно первые) образуют влиятельные нацменьшинства в Афганистане, а пуштуны — относительное большинство в этой стране — влиятельное меньшинство в Пакистане. Пуштун Карзай в своей борьбе за власть, наряду с иностранным военным контингентом, опирается главным образом на таджиков и узбеков, талибы — на пуштунов. Правда, в Таджикистане местные исламистские силы (не без влияния России, Узбекистана и Ирана) вступили на путь национального примирения со светским режимом.

Однако утверждение талибов в Кабуле может создать здесь немало сложностей. Ведь само по себе провозглашение в Афганистане Исламского эмирата (а это именно то, к чему стремятся талибы) будет иметь немалую силу примера. Правда, и сегодня страна носит название Исламская республика Афганистан. Однако режим Карзая имеет, безусловно, светский характер. С ещё большей определенностью, чем в Таджикистане, смена светского режима на религиозно-политический в Афганистане проявится в Узбекистане, где правящий режим прямо противопоставляет себя религиозным экстремистам.

Конечно, может статься, что, став государственной силой в Афганистане, талибы порвут со своими прежними союзниками. В конце концов, лидер талибов мулла Омар неоднократно предлагал странам ШОС не вмешиваться в их внутренние дела в обмен на невмешательство в дела Афганистана. Возможно, это лишь тактический ход, призванный скрыть истинные цели талибов. Однако полностью игнорировать подобные заявления вряд ли целесообразно.

Между тем, если государственное перерождение талибов в отношении Центральной Азии как впрочем, и Кавказа ещё можно себе представить, то в отношении Пакистана оно практически невозможно. Дело в так называемой «пуштунской проблеме». Как известно, весьма протяжённая афгано-пакистанская граница — преемница того рубежа, который ещё во времена Британской Индии разделил пуштунский этнос на две примерно равные части. После ухода англичан с южно-азиатского субконтинента и возникновения Пакистана ни одно афганское правительство не признавало законность афгано-пакистанской границы. Для Кабула это был способ утверждения своего пуштунского характера в глазах афганских пуштунов, наряду с местными таджиками одной из двух основных этнических групп Афганистана.

В свою очередь, пакистанские пуштуны использовали поддержку Афганистана, требуя широкой автономии. Причём отказ центральных властей пойти навстречу этим требованиям не раз приводил к всплескам борьбы за «независимый Пуштунистан».

Таким образом, 2014 год может быть решающим не только для Афганистана, но и для некоторых сопредельных государств.

Источник: Afganistan.ru